Ольга Мартынова

Стихи

О стихах

Видишь: на разломе лето дождливо,
как червив бывает гриб на разломе.
За лучистой шторкой, слышишь, божий Чвирик,
чивирикает, а что – и сам не знает.

Распускают свои перья и клювы,
да ерoшатся в невинном ознобе –
птица-ромб, и птица-крест, и птица-окружность,
и треугольники-птицы обе.

А птица Кагу с островка в окияне,
как напудренный вельможа в холе-пьяни.

Попугаи, попуга, попу, по,
кто их выпустил из рая (и зря)?
Перья белые щипали на груди,
перья красные ложились в борозду.

и взволнованно шагали птицы-по
на разломе швырестела земля,
и какие-то «ти-ти» или «ди-ди»
божий Чвирик чивирикал в (с)аду.

А птица Кагу, захудалый вельможа,
Смотрит, пыльную косицу ероша.

В черном сыре понавыела ворона
звездных дырок, а сама улетела.
Ворон прядал бы ушами – да нечем,
Конь закаркал бы, да нe дал бог слуха.

Неумело подпевают чивирику
птица-ромб, и птица-крест, и птица-окружность,
а треугольники-птицы обе
завистливо зависли в небе.



ВАДИМУ СТРУКОВУ
(стихи из романа о попугаях)

Где Гильгамеш и Энкиду
Рыдали и рычали,
Кругом стояли какаду
И вздохи мускулистых рук с волненьем изучали.

И где Ганеша танцевал,
Там Петипа врывался в зал –

Завитой мотылек,

Где вырастал версальский сад,
Там выл суровый Петроград,

И потoк Лизу влек.

Классический балет придумали не мы,
Но цапли над водой, но ивы подо льдами
Рождают тот полет,

Лягушки влажные весны и корни узкие зимы
Из зала первобытной тьмы
На горней сцене их видали.



КТО ЧТО ГОВОРИТ
(стихи из романа о попугаях)

                         Wenn nicht mehr Zahlen und Figuren
                         Sind Schlussel aller Kreaturen
                                   (Novalis) *

1.

Вот календарь сказал: осенних листьев жар!
Не стыдно ли такое говорить?
Вот повторил: «безлистных» «осень» «жабр».
Ни-ни, – сказал, а лес пропел: фьюить.

Когда протрется медь копыта на змее,
Седая рыба выплывет к скале,
Раскроет утлый рот и скажет (но не мне),
Что рыбы говорят, очнувшись на земле:

2.

                              Сыграем
В «цветок», «новалис», «мотылек»?

Когда лишь числа и фигуры
Прочерчивают взлет натуры,
Кто меряет крылатый срок?

Скажу ль ученым попугаям:

«Новалис», «бабочка», «цветок»?
На бабской рифме «коромысло»,
Без геометрии и смысла
Висят фигуры, виснут числа –

Уж так их славно попугаем.

_______________________________________
* Если не в арифметике и геометрии отныне находятся ключи Творения... (Новалис) (нем.)





ЧЕТЫРЕ ДЛИННЫЕ МИНУТЫ
(стихи из романа о попугаях)

1
Четыре длинные минуты
смеялась ласточка во сне (здесь ночи коротки)
и бормотала, и потела под крылом,
потом вздохнула, улетела по делам.

— своим полукругом резали воздух удоды
— (юг),
— творожное утро осталось без даты
— (вдруг).

Четыре длинные минуты
дождь выпускал и прятал коготки,
а чвирик слушал: ла-ла,
музычка с листьев на листья упала,
упала и уплыла (пропала).

— пора открыть, каков он, чвирик:
— нет у него приличного костюма.
— тук-тук, говорит птица, другая отвечает: чирик,
— о чем, правда, думает чвирка?

2
Но в том-то и дело, что чвирик не птица.

3
Он хочет что-то записать,
и рассыпается тетрадь.
Три длинные минуты –
и нет тетради той.

За две минуты – лес распался,
стал хламом, пылью, наготой.
Одной минуты (не) хватило горке крутой,
чтоб в озерцо пролиться высотой.

Чвирик был этой минутой.


4
О чвирик, когда я улыбчивой тенью смущенной
скользну в этот мир, для плоти и крови построенный нами (что странно),
взлетая на склоны деревьев, с их жизнью, в коре заключенной...

О чвирка, не думай об этом, тогда мы оставим эти края.

О чвирик, скажи: без обмана?

Чвирка, о чвирка моя!

Подслушали птицы и стали смеяться: хи-хи.

0
И нет минуты этой,
и нет минуты той,
ни третьей, ни четвертой,
ни первой, ни второй.