Выпуск пятьдесят шестой от 30 ноября 2013 г.
Валерий Шубинский (Петербург)
ВАМЕРИКАНСКАЯ ПЕСНЯ
пение пыли и гравия...
Ольга Баженова (Петербург)
ВЫХОД В ВЕСНУ
Где болеют планет...
И ты, владыка умирающий...
Юрий Цаплин (Харьков)
Упёршись попой в костылек...
Валерий Шубинский
АМЕРИКАНСКАЯ ПЕСНЯ
Cо сто десятой улицы
в ущелий светотьму
я тоже ехал под землей
уж десять лет тому.
И я рубашку клетчатую
на плечи надевал,
смотрел на тучу сетчатую
в полупламени провал.
Я так любил вечерний звон
громоздких городов,
от сто десятых этажей
до парковых дроздов.
Внизу просмоленная твердь,
вверху цветущий мрак,
но если сбоку океан,
то все не только так.
Один приходит с той стороны,
другой с другой стороны,
один бродячий полукуст,
другой изгнанник луны,
один губаст и желтоглаз,
другой пиджачный гном,
но все крещены одним мечом,
одним нежарким огнем.
Есть золоченная страна,
зеленая страна –
когда-нибудь и нас с тобой
унюхает она:
мы станем птички-вороны,
забудем белый свет,
и нас потянет сквозь моря
волнисто-белый свет.
Я помню неба светотьму
и острова овал,
где в этом я живал дому,
а в этом дому бывал.
Той ночи чет и нечет ее
теперь всегда, везде,
и та рубашка клетчатая
стареет на гвозде.
***
пение пыли и гравия
рыбы вонючее здравие
мха голубые меха
вдохи и выдохи мха
реки блестящие матово
веки у солнца косматого
черный под веками глаз
борный над реками газ
шершня хрипение - пение
вишни скрипение - пение
тление мха и труха
только дрофа и глуха
(есть еще: теплое олово
в стебле пустырника голого
охи и ахи у ос
острые руки у роз)
есть еще пыли и гравия
и облаков полиграфия
вдохи и выдохи сна
солнце, земля и луна
Ольга Баженова
ВЫХОД В ВЕСНУ
пойти дорóгой
(торной? – торной),
в земле свернувшейся валторной
в лесу стоит беззвучный гвалт
(а слух зияет), изымая
зимы́ (повалена немая) –
зимы́ надплавленный кимвал
(из бездны бездну отзывает,
а заново не занывает)
и, глух, сияет, отбывая,
снег, что не вторил, не кивал
9 января, 16 апреля 2013
* * *
Где болеют планет
тонкие несвязные нити,
где клеенный свет на нет
уходит, на нóчь в зените –
на нéбо клеенный свет.
Там слюнки света парят,
но слабому глазу вчуже
об этом не говорят.
Свет слизней и тень жемчужин –
улавливать уголком,
виском и тьмой головною,
вращая невидимый взгляд.
Здесь кванты лета болят.
Звезды стоят у края.
И эта тьма со мною.
Когда ж туманным вилком,
зеленой розою серого рая
облачный свет помáнит…
30 июля 2013
* * *
…а луна нощная – владыка умирающий.
Из посланий протопопа Аввакума
И ты, владыка умирающий,
что умирал еще – вчера еще –
и ветки черные чернил:
что речки ночи и чернил –
на небе цвета голубики
(хотя бледнее и темней) –
они сияли без теней.
Какой-то куст из глуби дикий,
присев, тебе вослед смотрел.
Тела семян, зачатки стрел,
осколки бомб одни лежали,
как бы себе принадлежа:
никто не рос и не летел.
Иль все росли?
Еще губи ки-
вающих тебе с земли:
ступай в глухую глубь небес,
а теплый дом и темный лес,
кто тих, а кто навеселе,
глядят вослед тебе.
Сия громада вся рассыплется,
и ветер ссыплет пыль с лица.
Никто не сможет умирать,
когда уйдет пора,
ни кровь алмазну собирать
в пустые вечера.
Август 2013
Юрий Цаплин
***
Упёршись попой в костылек,
гляди, как пляшет поплавок,
хороший в общем человек,
по выходным рыбак.
Проверенный отец семьи,
убийца сыра и свиньи,
но шардоне от каберне
ни разу не мастак.
Что дальше? Тоже ничего.
И среди леса ничьего
на побережьи он стоит
на самом бережку.
Не знает он, что этот лес
с конца викэнда и небес
уже поджжён и покраснел
в севзападном боку.
Да, это осень, может быть.
И даже медленный сентябрь
горит быстрее, чем клюет
там, где никто нигде.
— Но затекла его нога.
— Но водомерочек бега.
— Но скользко пляшет поплавок
в мерцающей воде.
|
