Олег Юрьев
Шесть стихотворений без одного
* * *
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
13.IV.2011
* * *
Слетай на родину, — я ласточке скажу, —
Где Аронзонов жук взбегает по ножу
В неопалимое сгорание заката,
И Вольфа гусеница к листику салата
Небритой прижимается щекой,
И ломоносовский кузнечик над рекой
Звонит в сияющую царскую монету; —
Ты можешь склюнуть их, но голода там нету,
Там плачут и поют, и кто во что горазд,
И Лены воробей того тебе не даст.
18.IV.2011
* * *
...по берегу тому, вдоль ив меловолосых
На шелестящих, но с пристрекотом, колесах
Одни, без спутников, по воздуха волнам
Летим невысоко, куда — не видно нам,
Вдвоем опутанным литой из солнца сетью...
...Нет, сна не назову я маленькою смертью,
Он — маленькая жизнь: разрыв, отрывок, тень,
А маленькая смерть — наш каждый божий день.
22.04.2011
* * *
О чем, о родине? О тайном свете моря?
О тайной тьме реки? о выговоре горя
В бесстрастном шопоте оцепленных садов?
О вздохах в глубине погашенных судов,
Которым снятся сны ужасные? Об этой
Печальной родине, льдом облачным согретой?
Я больше не о ней — ты знаешь почему:
Иную родину возьму с собой во тьму...
...О ком, о родине?
24.IV.2011
* * *
Ты просыпаешься, когда от тиса хрящик
Смутнеет за стеклом и весь небесный ящик
Слегка приоткрывается в окне, —
Ты видишь серый свет, рассыпанный по мне:
Как бы сухой песок упал на лоб, на веки,
В ушную раковину, будто порох некий —
То времени труха, секунд мельчайший бой;
Ты наклоняешься, и темнота с тобой;
И чувствую во сне, в бессонном сне бесслезном,
Касанье с дуновеньем бесполезным:
Нет, этот прах не сдуть. Но счастье — этот стих:
И губ твоих тепло, и холод губ твоих.
6.V.2011
* * *
Мы вышли из дому, был город странно пуст
И небывало тих — лишь осторожный хруст
Наших шагов по гравию аллеи
Висел, не двигаясь. И был закат алее
Себя, горящего в последних стеклах дня.
И догадался я, чтo это для меня:
Сирени вялые, как спящих сонм голубок,
И розы, вырезанные из гигантских губок,
Блаженством душащий акаций сладкий смрад —
Всё это был мой рай. И я тому был рад,
Что мне до срока был он — для чего? — показан:
Любимой улицей под падубом и вязом
Идти с тобой вдвоем всю вечность дотемна... —
Так вот какая жизнь мне может быть дана.
16.V.2011
В ТРАМВАЕ
(Ленинград, 60-е гг.)
В трамвае плачущем и качком,
Как зыбка деревянной тьмы,
Поедем к озерецким дачкам
На край земли, на край зимы.
Под ухом кротиковой шапки
Саднит озябшaя щека.
И лампы подымают лапки
В стекле, продышанном слегка.
Еще ты не проснулось, лише,
Ничей еще не пробил час,
И нет людей на свете тише,
Исплаканней и спящей нас.
VI, 2011
* * *
Слишком гладкая река —
как закатана в закат...
...Два счастливых старика
мертвых слушают цикад,
где у ивы борода
поседела в два ряда...
...Где небесная слюда
почернела, как снега,
два счастливых старика
покидают берега:
— До свидания, рога
ветряного творогa!
Слишком гладкая вода!
...И дорoга дорогa.
VI-VII, 2011
САДАМ
Холодные сады мигают над рекою
И шепчут из воды, где их зеркальный дом:
Ты ветер мимо нас, не утекай с такою
Бездушной скоростью за августовским льдом.
За августовским льдом со скоростью бездушной,
Сады, не утекать никак я не могу —
Я ветер мимо вас, я порослью воздушной
Перегибаю вас на вашем берегу.
Я вас любил, сады. Когда вы кротко пели
Из затекающих наречных облаков,
Как вырезные вы из каменной купели
Вставали страшные в усах своих жуков.
Сады, любил я вас. И вы меня любили
И пели подо мной из всех последних сил,
Пока я в ледяном автомобиле
Себя по берегу, смутнея, уносил.
VIII, 2011
СМЕРТЬ АХИЛЛА
Блажен, кто пал, как юноша-Ахилл
Прекрасный, мощный, смелый, величавый...
В. К. Кюхельбекер “19 октября 1837 года” (1838)
Ты воздуха спихни доху —
Пускай на Шлях сползает с Воза
И броненосная стрекoза
В твою вонзается требуху;
Пускай — безуханна, как на духу —
Чадит во мху ночная роза
И одногрудая стервоза
Слез роняет шелуху!
Пускай собаки едят твой пах
И пускай на губах возбухает мыло...
...Тьма-голубушка-кобыла —
С утра весь берег ею пах:
Всё что было, всё что сплыло,
В ночных нагнило черепах.
Звезда тебе растет из паха —
Тебя нагнала черепаха!
IX, 2011
* * *
Под жиром солнечным река, как полотно
Пилы изогнутой, что вздрагивает oстро.
Не то ли музыка, что в ней дрожит темно,
Не то ли музыка, что слушаем мы с мoста,
Когда прощаемся с почти ушедшим днем?
Да, это музыка, закованная в нем.
Да, это музыка, что нам еще слышна,
Пока горят глаза последних рыб бессонных,
И эта музыка, в затопленных кессонах,
Навеки с нами будет, дотемна.
IX, 2011
ИЗ ПОЕЗДА, два стихотворения
1. В СТЕПЯХ БАВАРИИ ПОДГОРНОЙ
...в степях баварии подгорной
где облако вечернее ползет пыля
и задевает о поля
трубою свернуто военною ль подзорной
из раструба искрoю ало-черной
подшерсток перелеска опаля —
там избегая изгибается земля...
...труба на западе а на востоке лира
в степных аллеях темные дубы...
и каменных овец мрачнеющие лбы
и все томительное совершенство мира
сейчас взовьется как полито с пыра
вколотится в воротные столбы
и общей не уйдeт судьбы!
VII, IX, 2011
2. ЧЕМ БЛИЖЕ К СЕВЕРУ
Чем ближе к северу, тем тишина яснее,
Тем треугольней бледная вода,
И искры звонкие в небесном самосее,
Как тыщи зябликов, летящих не туда.
Чем ближе к северу, тем плечи серебрее
У ив, глядящихся в пустые зеркала —
Тем ближе к острову, где дуб Гипербореи
Скалу последнюю опутал в два ствола.
Чем ближе к северу, тем зябче рты свирели
У губ закушенных, сочащих белый йод,
И пальцы бедные дрожат, засеверели,
На скользких дырочках, откуда смерть поет.
IX, 2011
ОСЕНЬ ВО ФРАНКФУРТЕ 2011
на дырявых облачках
подбрюшья сизым чем-то запачканы
на корявых каблучках
девушка идет с собачками
в направлении зари —
как диана но подпоясанней —
под разрезные фонари
лип и тополей и ясеней
а ей навстречу от реки
шажками злыми и короткими
бегут стальные старики
тряся железными бородками
в мехах а дрожит аккордеон
косит цыганскими курсивами
так кто ж тут меж нами актеон
меж стариками некрасивыми
X, 2011
МЕТРО
Пахнет снова детским потом
В тесных улицах метро
И за каждым поворотом
Электричество мертво,
И на вихре криворотом
Из небесной пустоты
Опускается к воротам
Ангел чистый — это ты,
А из тьмы, что век не тает,
Из подземного дранья,
К тем воротам возлетает
Грязный ангел — это я.
Х, 2011
ОСЕНЬ/ЗИМА 2011
Сколько бы ни было райского снега
На парусах молодого моста
Хлопают в липе гладкие крылья
Птичьи, воды и ее
Птицы в дожде остаются сухими
Встав на крыло и утратив объем
Как обучали в Óсoа́виахи́ме
В полунелетном тридцать четвертом году
Сколько ни падает райского снега
И затекает огнем на мостах
Птицы в окне остаются глухими
Ветер потерт на прожженных местах
Рыбы в воде остаются сырыми
Встав на перо и удвоив глаза
Снова зима занимается ими
Снова огонь занимается за
Снова взлетают бензинные осы
В белое небо где едет гроза
Осы Всевобуча в Óсoа́виахи́ме
В бело-небесном рыдающем льду
XII, 2011
ЕСТЬ ГОРОД МАЛЕНЬКИЙ КАК ПТИЧЬЯ ПЕРЕНОСИЦА
есть город маленький как птичья переносица
на светло-черной и сверкающей реке
чей шелк просвеченный не переносится
на свет защелкнутый мостами на руке
и плывут напоминая сами
полуутонувшие мосты
корабли с подводными усами
под мостов коробчатые животы
и вздыхает тишина похожа
на воротника сухую ость…
шурши шурши раскрошенная кожа,
гуди гуди продолбленная кость
XII, 2011
СТИХИ О РОДИНЕ
…Всё, что только может дать любовь!
Всё, что только могут взять войска!
А. И. Ривин, «Дроля моя, сколько стоит радость…» (конец 30-х гг.)
1.
Это родина — тьма у виска,
Это родина — здесь и нигде,
Это ближнего блеска войска
Погибают в колодной воде,
Но загранного неба луна
Над колодой стоит с булавой —
Эта родина тоже одна,
И уйти бы в нее с головой.
2.
Это родина — свет на щеке,
Это запах подушки сырой
И стрекочущий ток на щитке
За дырой, за норой, под горой,
Но сохранного неба луна
Наливает в колоду свой воск.
Эта родина тоже одна.
— И последняя родина войск.
II, 2012
В ЭТУ НОЧЬ
В эту ночь сгорит вода
Вплывшего в луну прудa,
Облачного прyда —
От ночного трута.
Чтоб растлелся это трут,
Его птицы в гнездах трут
Из кривого прута —
И взмывают круто
(Чтоб расплелся этот прут,
Скоро в небе отопрут
Облачные двери —
Но каждому по вере)
Во вторые небеса,
Где лежит, как колбаса,
Кривое солнце ада —
Но нам туда не надо.
Мы останемся с тобой
Там, где молнии пробой
Говорит без коды,
Что есть иные входы.
III, 2012
РОМАНС
Когда я, милый твой, умру,
Пропел счастливый Аронзон:
Он слышал цитру, и домру,
И барабаны погранзон.
Настал апрель, и станет май,
Но ты меня не обнимай
Ветвями, полными услады —
Я тоже слышал те рулады,
Я тоже слышал этот гром
За тем ручьем, за тем бугром:
Так тишина гремит, и цитра
Звенит, как синий пламень спирта.
Пройдет апрель, пройдет и май,
Меня, прошу, ты обнимай
Руками, полными прохлады —
Пускай я слышу те рулады,
Пускай луна в лимонном льду,
Но не скажу, когда сойду
Под шум листвы и Аронзона
Во мглу, исполненную звона.
IV, 2012
Я БЫЛ ВО ФЬЕЗОЛЕ
Если завтра будет солнце,
мы во Фьезоле поедем…
М. А. Кузмин, 1910
Я был во Фьезоле и вниз глядел с горы
На облаков морозные шары
Что над долиной розовеют шкварно
И блеск стальных озер и смерти острия
из Ада лезущи С откоса видел я
И сеть дождя кипящую над Арно
Прощай Флоренция ты сердце ты зима
На полдороге вниз где пышет та чума
Я бы и заперся в хибаре
С любимой плачущей о небе голубом
Но что ж теперь Вода кипит столбом
Ад подымается как на опаре
IV, 2012
АПРЕЛЬСКИЕ ЯМБЫ
Всю жизнь я слушал, как шуршит вода,
Подскакивая в маленьких фонтанах
И осыпаясь в черноту пруда,
Как облетают свечи на каштанах
И с чирком осыпаются туда
же, в пруд, Как зыбкая звезда
Огни роняет на путях расстанных.
Всю жизнь я смерти говорил: приду.
И вот пришел знакомиться — в апреле,
В том ледяном и солнечном году,
Когда луна сопела еле-еле
сквозь зелень туч, И звезды на ходу
В туманных стеклах плыли и горели,
Как будто горе пели не беду.
И год прошел, и, может быть, прошла
Вся эта жизнь с улыбкою стальною,
Но эта смерть, разъявшая крыла,
Еще их не замкнула за спиною,
Еще звезда расстанная мала,
Еще плывут над елью и сосною
Беззвучных лун колокола.
12 – 17. IV. 2012
БОГИ СМЕРТНОЙ ВЕСНЫ
о боги сколько же вы огня
вложили в косые стёкла зданий
и ветра полного рыданий
расположили вокруг меня
той белизною без следа
вы лестницы замели как порошей
тем снегом сдутым с небесного льда
той мглою небесной огнем поросшей
вот света вышнего смеется волна
вот цвета вишнева змеятся тени
и ваша смертная весна
как ледяная тишина
ложится на круглые ступени
IV, 2012
|