Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Валерий Шубинский

Стихи

Новые стихи (17.10.2015)

Новые стихи (20.09.2014)

Новые стихи (30.11.2013)

Новые стихи (29.04.2013)

С луной и без луны

19.03.2012

Одно летнее и три зимних стихотворения

CIRCUS

Стихи 2009-2010 гг.

18.07.2009

20.07.2008

25.04.2007

25.05.2006

09.04.2005

4.04.2004

14.07.2003

16.09.2002

Стихи 1998-2000 гг.

Стихи 1984-1993 гг.

Имена немых

О стихах

Не о дереве, а о лесе

ПИСЬМО К КРИТИКУ В. Г. Бондаренко по поводу его биографии И. А. Бродского

Имярек, или Человек (с) изнанки (О Сергее Чудакове)

Слух и речь (обзор журнальных стихотворных подборок 2013 г.)

Открытый голос (об Алле Горбуновой)

Неприятные стихи, или О докторе Хайде профессора Максимова

СЛОВА И НЕ-СЛОВА (о двух новых книгах Игоря Булатовского)

ЖИЗНЬ ДРУГИХ ОБЭРИУТОВ (О Климентии Минце и Александре Разумовском)

ДИКАЯ МУЗЫКА

ПЕТРОВ: ВОКРУГ ГЛАВНОГО

ФИЗИКА ТОНКИХ ПРОСТРАНСТВ (о новой книге Алексея Порвина)

ЗАСЛОВЬЕ (о новой книге Александра Белякова)

РОЗУМЬ (о стихах Натальи Горбаневской)

О ТОМ, ЧТО СДЕЛАЛ ВОЗДУХ

МОЙ ДРУГ - ДУРАК (о стихах Павла Зальцмана)

Две вечности Сергея Стратановского

В лучащихся адах

Стиляга и леди

Дурацкая машкера

Сад невозможной встречи

Век неизвестного металла?

об Алексее Порвине

об Илье Кучерове

об Александре Миронове

Во мне конец/во мне начало

Дорогая простота

Изобилие и точность

ОБЪЕКТИВНОСТЬ И ОБЪЕКТ

ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ

ВЕЩИ И ОСКОЛКИ

ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИК

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Привет из Ленинграда (в связи со смертью Михаила Генделева)

Вновь я посетил

Два голоса

Рецензия на книгу Игоря Булатовского «Карантин»

Игроки и игралища

АРОНЗОН: РОЖДЕНИЕ КАНОНА (о двухтомнике Леонида Аронзона)

ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ? (о книге В. Кулакова "Постфактум. Книга о стихах")

"Абсолютный дворник"

Неуязвимый (Обзор новых книг об О. Мандельштаме)

Рецензия на книгу Ивана Жданова «Воздух и ветер»

От Обводного до Грибоедовского
(о ленинградских ЛИТО 1980-х)


Плавание к началу времен
Алексей Цветков. "Шекспир отдыхает".

Два голоса
(рецензия на книги стихов П.Барсковой и М.Гейде)


Внутри мелодии.
Игорь Булатовский
"Полуостров"


Наше необщее
вчера


Утопия свободы
и утопия культуры


Олег Чухонцев.
Фифи-а"


Андрей Поляков
«Для тех, кто спит».


Дмитрий Бобышев
«Знакомства слов»


В движении.
О стихах О. Юрьева


Александр Миронов,
Избранное.


Вертикаль и
горизонталь


Сергей Вольф,
"Розовощекий павлин"


Алексей Цветков
"Дивно молвить"


Садовник и сад
(О поэзии Е. Шварц)


В эпоху поздней бронзы

Сергей Стратановский
"Тьма дневная"





Валерий Шубинский


Новые стихи



БЛИЗНЕЦЫ

Чуть успел додышать тонкий день-недоносок,
Чуть лизнул молока и упал в эмпирей.
Стало сверху свежее от рыжих полосок,
От светящихся ромбиков стало пестрей.

Вдруг рождается ночь, сразу в полнебосклона,
Как-то вдруг по-ирландски сильна и сыра:
Из того же, должно быть, незримого лона –
Придушившая братца в утробе сестра.

Ничего, что она родилась шестипала,
В мокрой слизи и темной машинной крови.
Выходи, акушер, с фонарем из подвала
И лучом пуповину ее разорви.

2000



ОХТИНСКИЙ МОСТ

Полог мокрой пурги задрожит и раздвинется,
Вспыхнет правильным глазом урод вдалеке,
Вдруг проснувшись, собор зашевелится, вскинется
И сквозь треснувший лед отразится в реке –

И тотчас же фольговые маки и лилии
Мимо башен картонных и детских гирлянд
Поплывут над рекой по прерывистой линии,
В горло города канут и там заболят.

Но сперва то ли шаркнет слепой, озабоченно
Очертаньям вещей подбирая места,
То ли высохший лист зашуршит по обочине,
То ли коротко щелкнет на съезде с моста –

Это сердце божка, поневоле летучего,
Что питался железом, покуда не взмыл,
Сжавшись, вспыхнет, но сразу ломается луч его
О щербатый торец, и, не ведая лучшего,
На лучах фонарей повисает без сил.

2001


25 АВГУСТА

Когда отгремел под колесами мост,
Железо железу отпело,
Раздулся от жгучего воздуха мозг
И запах утратило тело.

Когда завернулся штандарт на плацу
От музыки пышной и мерзкой,
Вприпрыжку пошел по Мильонной к дворцу
Дракон в чешуе офицерской.

Когда разморозило тучи грозой,
Которую видит не всякий,
Разлился на площади бурой слезой
Бокастый и хладный Исакий.

Когда от Гутуева сиг золотой
Подземным пошел глиноземом,
И знать он не ведал про крюк завитой,
Что скован путиловским гномом.

Когда за Кронштадтом Голландец, живуч,
Мелькнул и поплыл на свободу,
Со шпиля упавший рассерженный луч
Поджег за ним пеструю воду.

Когда он расшибся о воздух ночной
Но так ни во что и не канул,
Не выбрав - пролиться слюной ледяной
Иль градом из бронзовых гранул,

Его - чтобы вовсе с натуги не сгнил,
Застенчиво в тучах сверкая -
Кольцом запечатали Сена, и Нил,
И третья речонка лихая.

2001


* * *

Пока кометы-мужички
Не сплющатся, лишившись срама,
А роз цветные мозжечки
Не рассосутся вопреки
Природе, не оставив шрама,

Пока не обратится в шар
Двугрудая планета с дыркой,
Пока Гомункул, сроду стар,
Не вовсе изойдет на пар,
Что вьется над его пробиркой -

Поигрывая тем мячом,
Купаясь в этом синем паре,
Я не припомню, с кем и в чем
Был до зачаться заключен,
И кем из двух был в этой паре.

2001




* * *

"Как кусается лошадь Пржевальского?"
Так кусается, только потом
За укус этот спросишь едва ль с кого
За полжизни сносившимся ртом.

Что пропавших покатится пуговиц
Из-под тумбочки да под кровать!
Сколько вслед им натянется туго лиц,
Сколько рук их захочет поймать!

Вот мильённое тоже терзание:
Так борзые теряют следы.
(Разве, если упала слеза в нее,
Стало медленней тело воды?)

Так выходят на след этот заново
Через несколько лет их щенки.
(Значит, если прошила гроза его,
Не ускорилось тело реки?)…

…Под рукою, быть может, знакомое
До межатомных швов вещество.
Но сейчас слишком сердце легко мое,
Чтобы пальцы узнали его.

2002


СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД

Их тоже кто-то любит - жестколицых,
С широкой костью и коротким взглядом.
Их пепельные ночи долго длятся.
Густы сады их и жирна земля там.
Тепло и сыро в их секретных лазах.
Они дают крови пошевелиться.

Январь приходит в лягушачьей шкурке,
Чтоб стечь слезой по лошадиной морде
И ковырнуть скребком по каждой дверке.
Потом застынет, но оттает в марте
И смерит нас по той же мокрой мерке.
И хмыкнет в луже червь седой и юркий.

И этих любят - хитрых, редкокосых,
С натянутыми синими устами.
Они билеты покупают в кассах,
Садятся в поезда из гнутой стали
И остаются в чьих-нибудь рассказах.
Их узнают над омутом - в стрекозах.

Начнется год из черного сатина,
И водкою тропической сначала
Омоет всех - от маковки до стана,
Чтоб каждая, как реченька, журчала,
Стекая в смерть по лепестку тюльпана,
Пока ей путь не преградит плотина.

2002


СОРТИРОВОЧНАЯ

Кто в рубленом чйрве - московском после
Приехал в слезящийся город,
Проверить, скрежещет ли соль по земле,
Взлетают ли рыбы за ворот?

Сковали для гостя коня и мундир,
Старались, не ждали позора:
Ищи хоть всю ночь, но средь дышащих дыр
Никак не сыскать ревизора.

…Их заперли там, где ветвилось внизу
Двойное чугунное древо.
Таблицы огней, выжигая грозу,
Писались то вправо, то влево.

(Раздастся свисток - и болгарским дымком
Запахнет и охтинской дымкой,
И карлица в рыжем с метровым крючком
Шагнет в нее, став невидимкой.

И звякнет в тумане - и вдаль от узла
Червяк поползет)

- Гюрза поползла.

Дрожала гюрза, выжимая грозу,
Ржавела на коже черника.
Нас отперли так, что читалась внизу
Двойная косматая книга.

То влево, то вправо читались огни
Усталой казенной дороги.
Белковый сюртук ревизору они
Кроили, немного широкий.

И столько прошло электрических швей
Иголками печень и кожу,
Что рад бы узнать, что до смерти своей
Я шрамы от них уничтожу.

2002