![]() |
Авторы | Проекты | Страница дежурного редактора | Сетевые издания | Литературные блоги | Архив |
![]() |
Стихи Новые стихи (17.10.2015)Новые стихи (20.09.2014) Новые стихи (30.11.2013) Новые стихи (29.04.2013) С луной и без луны 19.03.2012 Одно летнее и три зимних стихотворения CIRCUS Стихи 2009-2010 гг. 18.07.2009 20.07.2008 25.04.2007 25.05.2006 09.04.2005 4.04.2004 14.07.2003 16.09.2002 Стихи 1998-2000 гг. Стихи 1984-1993 гг. Имена немых О стихах Не о дереве, а о лесеПИСЬМО К КРИТИКУ В. Г. Бондаренко по поводу его биографии И. А. Бродского Имярек, или Человек (с) изнанки (О Сергее Чудакове) Слух и речь (обзор журнальных стихотворных подборок 2013 г.) Открытый голос (об Алле Горбуновой) Неприятные стихи, или О докторе Хайде профессора Максимова СЛОВА И НЕ-СЛОВА (о двух новых книгах Игоря Булатовского) ЖИЗНЬ ДРУГИХ ОБЭРИУТОВ (О Климентии Минце и Александре Разумовском) ДИКАЯ МУЗЫКА ПЕТРОВ: ВОКРУГ ГЛАВНОГО ФИЗИКА ТОНКИХ ПРОСТРАНСТВ (о новой книге Алексея Порвина) ЗАСЛОВЬЕ (о новой книге Александра Белякова) РОЗУМЬ (о стихах Натальи Горбаневской) О ТОМ, ЧТО СДЕЛАЛ ВОЗДУХ МОЙ ДРУГ - ДУРАК (о стихах Павла Зальцмана) Две вечности Сергея Стратановского В лучащихся адах Стиляга и леди Дурацкая машкера Сад невозможной встречи Век неизвестного металла? об Алексее Порвине об Илье Кучерове об Александре Миронове Во мне конец/во мне начало Дорогая простота Изобилие и точность ОБЪЕКТИВНОСТЬ И ОБЪЕКТ ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ ВЕЩИ И ОСКОЛКИ ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИК ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА Привет из Ленинграда (в связи со смертью Михаила Генделева) Вновь я посетил Два голоса Рецензия на книгу Игоря Булатовского «Карантин» Игроки и игралища АРОНЗОН: РОЖДЕНИЕ КАНОНА (о двухтомнике Леонида Аронзона) ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ? (о книге В. Кулакова "Постфактум. Книга о стихах") "Абсолютный дворник" Неуязвимый (Обзор новых книг об О. Мандельштаме) Рецензия на книгу Ивана Жданова «Воздух и ветер» От Обводного до Грибоедовского (о ленинградских ЛИТО 1980-х) Плавание к началу времен Алексей Цветков. "Шекспир отдыхает". Два голоса (рецензия на книги стихов П.Барсковой и М.Гейде) Внутри мелодии. Игорь Булатовский "Полуостров" Наше необщее вчера Утопия свободы и утопия культуры Олег Чухонцев. Фифи-а" Андрей Поляков «Для тех, кто спит». Дмитрий Бобышев «Знакомства слов» В движении. О стихах О. Юрьева Александр Миронов, Избранное. Вертикаль и горизонталь Сергей Вольф, "Розовощекий павлин" Алексей Цветков "Дивно молвить" Садовник и сад (О поэзии Е. Шварц) В эпоху поздней бронзы Сергей Стратановский "Тьма дневная" |
![]() |
![]() |
![]() |
Валерий ШУБИНСКИЙ Два голоса
Такого самозабвенно-нежного слияния с “тленным” (и уже истлевшим), вплоть до готовности разделить с ним его гибельность и гибель, – прежде у поэта не было. Он больше не сопротивляется своей обезоруживающей любви к жалкому и опасному миру, не смотрит на нее со стороны. Юрьев и раньше, и сейчас часто употреблял в стихах слово “война”, но если прежде сам он был лишь надменным нейтральным свидетелем “войны дурацкой” или одиноким солдатом, последним в погибшей вчистую армии, воющим против всех и всего (и помнящим: “Луце же потяту быти, неже полонену быти”), то сейчас он как будто сам в рядах деревьев, идущих воевать, как им кажется, с большими черными птицами, а на самом деле – с ночью и пустотою:
Мартыновой больше не нужен остраняющий взгляд на поверхность вещей. Достаточно назвать их, а иногда бегло, со снисходительной усмешкой (как ребенок о взрослом, как взрослый о ребенке) описать их странные повадки:
Ну и съедает, конечно, И свищет, птичка эта божья муравьино-мышиного цвета.Так безмятежно, небрежно. Юрьев сейчас видит в мире по большей части деревья, птиц, реки и поезда. Мартынова – города, книги и насекомых. Но и деревья с птицами – тоже. Архетип Юрьева – Иона (образ этого пророка возникает в давней юрьевской пьесе “Маленький погром в станционном буфете”), которого Бог почти силой научил любить не только Себя, но и Свое несовершенное творение; архетип Мартыновой – Кузнечик, беззаветно поющий, Сумасшедший и наконец – Разумный, познавший печальные секреты мира, но не разуверившийся в его веселых тайнах. Многое можно было бы сказать и о своеобразнейшей структуре стихотворений Мартыновой, и о возникающих в них великих тенях (Введенский, Гельдерлин), и о ее стихе (выстроенном на отчетливой силлабо-тонической основе, с рифмовкой, хотя и нерегулярной, но – почему-то мне так кажется – по энергетической структуре гораздо более близкой к действительно лучшим образцам современного европейского свободного стиха, чем переводной и как-бы-переводной евроверлибр). Однако сейчас речь не об этом... А о том, что звучат рядом два очень разных голоса, мужской (когда-то – напряженный и сурово-осторожный, теперь – безоглядно-нежный) и женский (раньше – простодушно-нежный, ныне – спокойнный и умудренно-осторожный), звучат, обтекая друг друга, не совпадая по фазе... Порою перекликаясь (у Мартыновой поминаются и Иона, и орущий в морских волнах дурак, который несколькими годами раньше уже орал по-персидски на осенних франкфуртских улицах в стихах Юрьева; а у Юрьева в совсем новых стихах, уже после книги написанных, вдруг появляется Кузнечик), иногда – как будто не слыша друг друга, как будто не зная (а на самом деле зная, конечно) о своей сцепленности, о том, что друг без друга они скорее всего невозможны. И о том, как повезло нам быть слушателями этих двух голосов. |